Из последней книги
Идущий мимо
У каждого, кто встретится случайно
Хотя бы раз – и сгинет навсегда,
Своя история, своя живая тайна,
Свои счастливые и скорбные года.
Какой бы ни был он, прошедший мимо,
Его наверно любит кто-нибудь…
И он не брошен: с высоты, незримо,
За ним следят, пока не кончен путь.
Как Бог, хотел бы знать я всё о каждом,
Чужое сердце видеть, как своё,
Водой бессмертья утолять их жажду –
И возвращать иных в небытиё.
Над забвеньем
Я весь, и сердцем и телом,
Тебя позабыл давно,
Как будто в дому опустелом
Закрылось твоё окно.
И вот, этот звук случайный,
Который я тоже забыл,
По связи какой-то тайной
Меня во мне изменил.
Душу оставил всё тою,
Уму не сказал ничего,
Лишь острою теплотою
Наполнил меня всего.
Не память, – но воскресенье,
Мгновений обратный лёт…
Так бывшее над забвеньем
Своею жизнью живёт.
Как он
Георгию Адамовичу
Преодолеть без утешенья,
Всё пережить и всё принять.
И в сердце даже на забвенье
Надежды тайной не питать, –
Но быть, как этот купол синий,
Как он, высокий и простой,
Склоняться любящей пустыней
Над нераскаянной землёй.
Горное
Освещена последняя сосна.
Под нею тёмный кряж пушится.
Сейчас погаснет и она.
День конченый – не повторится.
День кончился. Что было в нём?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днём.
А всё-таки – не повторится.
Сиянье
Сиянье слов… Такое есть ли?
Сиянье звёзд, сиянье облаков –
Я всё любил, люблю… Но если
Мне скажут: вот сиянье слов –
Отвечу, не боясь признанья,
Что даже святости блаженное сиянье
Я за него отдать готов…
Всё за одно сиянье слов!
Сиянье слов? О, повторять ли снова
Тебе, мой бедный человек-поэт,
Что говорю я о сияньи Слова,
Что на земле других сияний нет?
(«Сияния». Париж, 1938)
