#ЕвгенийРейн85
И с т и н н ы й Н о в ы й г о д
Уже переломился календарь,
видна зимы бессмысленная даль,
к морозу поворот, и новый год,
и множество еще других забот.
Держаться надо, надо в декабре,
когда снега и сумрак во дворе,
И за окном бесчинствует зима,
держаться надо – не сойти с ума.
И надо одеваться потеплей
и надо возвращаться поскорей
к себе домой, где греется обед
и закрывает вас от всяких бед,
зимы и вьюги, тёплая жена,
где всё за вас и крик и тишина.
И к двери осторожно подойдя,
сказать себе минуту погодя,
"Нет, рано еще, рано, не пора".
Зима, зима – ужасная пора.
Шепнуть себе: "А скоро ли?" – "Едва ль".
А между тем, поблизости февраль,
И лёд уже слабеет на реке,
и ваш сосед выходит в пиджаке,
и распаляясь говорит про то, –
"Мол, хватит, будет, поносил пальто".
Тут надо приготовиться всерьёз,
хотя трещит на улице мороз,
и инеем карниз совсем оброс,
зима крепка, как медный купорос.
Но это только видимость одна.
Вот парка отведёт с веретена
последние витки. Апрель, апрель
вступает в календарную артель.
Тут надо выйти в сад или в лесок,
лучам подставить бледное лицо,
припомнить всё: Египет, Карфаген,
Афины, Рим и этот зимний плен
средь четырёх своих коротких стен,
где жили вы совсем без перемен,
Но тает снег у чёрных башмаков
и ясно вам становится, каков
невнятный запах прели и травы –
в апреле вы жестоки и правы.
Все ящики, шкапы и сундуки –
вплоть до последней потайной доски
раскрыты этим вечером. Конец,
на веточке качается скворец.
В последний раз ты за своим столом,
в последний раз ты возвратился в дом,
в последний раз пирог несёт жена,
в стакане поперёк отражена,
она уже покинута, она
осталась с отражением одна.
Закрой глаза и сделай первый шаг,
теперь открой – пусть непонятно, как
ты очутился на чужлй земле,
в чужом необитаемом селе,
в огромных тошнотворных городах,
в которых ты расцвёл, а не зачах –
пусть непонятно, как добрался ты,
твои перемещения просты.
От смерти к смерти, от любви к воде,
от стрекозы на женском животе
к чудовищу на сладостном холме,
чьё тело в чешуе и бахроме.
И далее к просторным островам,
на берегу там высится вигвам,
там дочь вождя, кино по вечерам, считаются года по деревам.
И вот уже сосчитан целый лес.
Изведаны утехи всех небес:
забвенья сферы, облака тщеты
и неба обнажённой красоты,
душистой тучи праздного греха.
Но эти сферы просто чепуха,
в сравнении с другими, где душа
пороку предаётся не греша,
а познавая свет и благодать,
которых никогда не разгадать.
Но в тридцать третьем небе есть порог,
за коим веет зимний ветерок,
и мечется позёмка и уже
окно горит на третьем этаже.
А это значит близится зима.
А кто огонь зажёг – твоя жена.
Похолодало. Завывает мрак.
Ты понял всё, когда ты не дурак.
Домой, домой, где печь, постель, cупы. Скорее тот порог переступи.
Тут всё как было, точно как тогда –
вот на столе обычная еда,
а месяцы прошли или года,
тут это не оставило следа.
Пока небесный виден хоровод,
в последний раз взгляни на небосвод,
твоя звезда, бледнея и дрожа,
похожа на лучистого ежа,
в морозной мгле уходит быстро вниз.
Она тебя оставила – держись.
В два миллиона зим идёт зима.
Держаться надо – не сойти с ума.
Уже переломился календарь,
видна зимы бессмысленная даль.
1963
