Тютчев жил в Мюнхене, как европеец. Ему идея европейской цивилизации не была чужда, но он никогда не был её рабом. Мировоззрение Тютчева в известной мере определяли Жозеф де Местр, Гегель, Шеллинг. Шеллинг был философом, наиболее близким по духу Тютчеву, но он увидел в русском поэте не покорного ученика, а равного себе собеседника, самостоятельного в своём мировоззрении. О Тютчеве Шеллинг отзывался в разговоре с И.В.Киреевским лестно и почтительно.
В конце 20-х годов Тютчев уезжал на несколько месяцев в Париж, где усердно посещал лекции Кузена и Вильмэна. Современники считали, что блеском французской речи Тютчев обязан прежде всего Франсуа Вильмэну. Изящество и точность языка парижских вольнодумцев притягивали русского поэта больше, чем их поверхностный либерализм.
Кроме того, что Тютчев был поэт и философ, он был ещё и дипломатом. И как отмечают, весьма своеобразным дипломатом, мало заинтересованным в своей дипломатической карьере и не склонным жертвовать своим вкусом и мыслями в угоду требованиям официальной власти. Насмешливая, злая и негодующая критика русского правительства была свойственна Тютчеву. Летом 1825 года, когда поэт приезжал на родину в отпуск, он записал: «В России канцелярия и казарма. Всё движется вокруг кнута и чина». Но либерализм Тютчева был умеренным, не имевшим ничего общего с революционным духом. Обратно в Мюнхен Тютчев возвращался в начале 1826 года, то есть во время декабристского восстания он находился в России. О его отношении к декабристам можно судить по стихотворению, написанному в Мюнхене в 1826 году, когда приговор руководителям восстания был вынесен.
Ф.И. Тютчев. 14-е декабря 1825
Вас развратило Самовластье,
И меч его вас поразил, —
И в неподкупном беспристрастье
Сей приговор Закон скрепил.
Народ, чуждаясь вероломства,
Поносит ваши имена —
И ваша память для потомства,
Как труп в земле, схоронена.
О жертвы мысли безрассудной,
Вы уповали, может быть,
Что станет вашей крови скудной,
Чтоб вечный полюс растопить!
Едва, дымясь, она сверкнула
На вековой громаде льдов,
Зима железная дохнула —
И не осталось и следов.
В стихотворении достаётся не только «жертвам мысли безрассудной», но и русскому самодержавию. У Тютчева своя точка зрения. Он не сочувствует мятежникам, но и «самовластью» явно не симпатизирует, сравнивая Россию с «вечным полюсом» и с «вековой громадой льдов». А такое сравнение, конечно, не воспринимается как признание или одобрение казённой России того времени.
Комментариев нет:
Отправить комментарий