ДАНТЕ, ИОСИФ И MARINA

Небольшое предисловие к данному моему посту, а потом и комментарий Наталии Волковой (VolNa):

«Данте, Иосиф и Marina

К сожалению, мало что помню из твор-чества и биографии Данте Алигьери: всего несколько фраз-афоризмов из Комедии, легендарную историю любви к Беатриче и то, что Данте - это имя, а не фамилия...».

Вообще-то Бродский и сам через не-сколько дней юбиляр. И этот пост, ко-нечно, больше о нём. Но есть здесь и о Данте, личность и творчество которого очень важны для Бродского-поэта. Где-то он повторил судьбу великого фло-рентийского гражданина. Не случайно за год до смерти русского поэта, в 1995 году, Флоренция избрала Иосифа Брод-ского своим почётным гражданином, как бы расплачиваясь с российским изгнанником за выдворенного ею неко-гда флорентийского гражданина Данте Алигьери, который и после смерти сво-ей не пожелал вернуться в родной го-род. Тем самым современная Флорен-ция как будто говорит: Бродский — это наш Данте.

Прежде чем рассказывать о стихах этого цикла у детей обычно спраши-ваю: а почему «Новые...»? Кому в миро-вой поэзии принадлежит цикл «Стансы к Августе»? Чью традицию продолжает И.Бродский?..

Первое стихотворение в этом сборнике датировано 1962-ым, последнее — 1981-ым годом. Временной промежуток – почти 20 лет, а стихи посвящены од-ной женщине. По-моему, редкий, если не единственный, случай в мировой поэзии. (Надо посмотреть, как долго посвящал Петрарка свои сонеты Лауре. Или снова у детей спросить).

Автор литературной биографии Брод-ского Лев Лосев – друг поэта и сам по-эт – говорит, что стихи, посвящённые «М.Б.» (Марине Басмановой), централь-ные в лирике поэта именно потому, что вложенный в них духовный опыт был тем горнилом, в котором выплавилась его поэтическая личность. В свои пос-ледние годы сам Бродский говорил о них: «Это главное дело моей жизни». 

Объясняя, как ему пришла в голову мысль составить из стихов к «М.Б.» книгу «Новые стансы к Августе», Иосиф Бродский приводит сравнение с «Боже-ственной комедией» Данте: 

«К сожалению, я не написал «Божест-венной комедии» и, видимо, никогда уже не напишу. А тут получилась в не-котором роде поэтическая книжка со своим сюжетом».

Сюжет этот — воспитание чувств, исто-рия становления личности. 

Но почему Бродский говорит об этом цикле как о своей «Божественной коме-дии»? – «Видимо, сам автор острее, чем это доступно читателю, ощущал пере-житую в молодости драму как исклю-чительный, преобразующий личность духовный опыт» (Лев Лосев).

Приведу только одно стихотворение этого сборника:

***

Я был только тем, чего

ты касалась ладонью, 

над чем в глухую, воронью

ночь склоняла чело.

Я был лишь тем, что ты

там, внизу, различала:

смутный облик сначала,

много позже — черты.

Это ты, горяча,

ошую, одесную

раковину ушную

мне творила, шепча.

Это ты, теребя

штору, в сырую полость

рта вложила мне голос,

окликавший тебя.

Я был попросту слеп.

Ты, возникая, прячась,

даровала мне зрячесть.

Так оставляют след.

Так творятся миры.

Так, сотворив, их часто   

оставляют вращаться,

расточая дары.

Так, бросаем то в жар,

то в холод, то в свет, то в темень,

в мирозданьи потерян, 

кружится шар.

В этих стихах Бродский отождествляет земную любовь с космической. А в по-следней строфе перефразировал зак-лючительные строки «Божественной комедии» Данте Алигьери:

«ЛЮБОВЬ, ЧТО ДВИЖЕТ ЗВЁЗДЫ И СВЕТИЛА».