М.Цветаева с мужем и детьми. Прага. 1925
У М.Цветаевой есть заметки «Два слова о театре», где она говорит о своём отношении к театру («Не чту Театра, не тянусь к Театру и не счита-юсь с Театром...») и объясняет это отношение следующим образом:
«... Поэт, путём прирождённого невиде-ния видимой жизни, даёт жизнь неви- димую (Бытие). Театр эту – наконец – увиденную жизнь (Бытие) снова прев- ращает в жизнь видимую, то есть в быт.
Театр я всегда чувствую насилием.
Театр – нарушение моего одиночества с Героем, одиночества с Поэтом, одино-чества с мечтой – третье лицо на лю-бовном свидании...».
И она не единственный в своём непри-ятии театра поэт. Эпиграфом к этим заметкам стоят слова Г. Гейне: «Театр не благоприятен для Поэта и Поэт не благоприятен для Театра».
Тем не менее, исследователь творче-ства М.И.Цветаевой Т.Н.Карпова на примере личности незаурядной и творчески одарённой, какой была Марина Ивановна, сделала попытку представить её портрет как театраль-ного зрителя вообще и в частности – зрителя драматургии Островского.
На рубеже XIX-XX веков и в первые послереволюционные годы из про-изведений А.Н. Островского на сцене Малого театра шли «Без вины винова-тые» и «Гроза», а в МХТ – «На всякого мудреца довольно простоты», которые могла видеть Цветаева.
В её творчестве времён эмиграции есть упоминание о спектакле по пьесе «Гро-за», поставленном весной 1925 года самодеятельной труппой в Чехии. В пьесе Цветаева обращает внимание только на психологический аспект. Спектакль повествует о любви поэтому привлёк её внимание, ведь для поэта любовь – необходимое условие жизни. Цветаевой близки и понятны чувства мятущейся Катерины, в которой она видит родственную душу и откликается на её страдания.
Роль Бориса в спектакле играл муж Цветаевой С.Я.Эфрон. И возможно, Марина Ивановна соотносила увиден-ное на сцене с собственной семейной ситуацией. К тому времени они с му-жем прожили в браке 13 лет, и отноше-ния их далеко не всегда были безобла-чными.
Об Эфроне-Борисе Цветаева пишет: «Играл очень хорошо – благородно, мягко, – себя. Роль безнадёжная (герой – слюня и мака- рона!), а он сделал её обаятельно». Её волнуют слова, произ- носимые Борисом-Эфроном в отчая- нии: «... загнан, забит, да ещё сдуру влюбиться вздумал!», которые Цве- таева услышала как «... загнан, забит, да ещё в дуру влюбиться вздумал!».
Катерина в её восприятии такая же, как она, не понимаемая никем «дура». Чер-ты характера Катерины оказались бли-зкими Цветаевой, они не оставили её равнодушной, нашли отклик в её душе, а потом отразились и в творчестве.
Этот анализ позволил Т.Н. Карповой расширить и детализировать духовный портрет М.Цветаевой как личности:
«М.И. Цветаева – одухотворённая, воз-вышенная, романтически настроенная натура, главной духовной ценностью для которой является любовь. Сама поэтесса в прояв- лении чувства любви предельно искренна. Платоническая любовь, в том числе и безответная, оказывается для Цветаевой более ценной, нежели чувственная, ибо именно эта разновидность любви даёт возможность максимального духовно-го раскрытия поэтессы и её возлюб-ленного и ощущения родства душ, которое является самым желанным для Цветаевой. Такая её потребность представляет поэтессу в глазах обы-вательского большинства как ненор-мальную, "дуру", что ещё более отда-ляет Цветаеву от этого большинства, усиливая драматизм её самоощущения и утверждает самовосприятие поэтес-сы как личности романтической».
Комментариев нет:
Отправить комментарий