(1)13 декабря, в год, когда умер Ф.И.Тютчев, в Москве родился русский поэт-символист, прозаик, драматург, переводчик, литературовед, критик и историк Валерий Яковлевич Брюсов (1873-1924).
Брюсов искал не моральный идеал, для него важнее была интеллектуальная состоятельность, познание огромного мира и всех его эпох.
Он так о себе писал: «Я специалист по биографиям Пушкина и Тютчева… Осведомлён во всеобщей истории литературы… Знаю магию, оккультизм, спиритизм, осведомлён в алхимии, астрологии, теософии. В последнее время изучал Вергилия… В разные периоды жизни я занимался ещё, более или менее усердно, Шекспиром, Байроном, Боратынским, Данте… Я довольно хорошо знаю французский и латинские языки, сносно итальянский, плоховато немецкий, учился английскому и шведскому, заглядывал в грамматики арабского, еврейского и санскрита… Мечтал быть математиком, много читал по астрономии».
Но всего этого Брюсову было мало. Он был жаден до наук и искусств – подобно Ломоносову, которого очень хорошо понимал.
Ещё студентом он стал известен как поэт – необычный, вычурный и эпатажный. Он считал себя русским посланцем символизма и правителем новой поэтической вселенной. Соответственно и книжку первую он назвал – «Chefs d"oeuvre»
(«Шедевры»). «Не современникам и даже не человечеству завещаю я эту книгу, а вечности и искусству», – такое посвящение написал автор. Десятки ругательных рецензий на этот сборник принесли поэту первую славу. Он превратился в возмутителя спокойствия, вождя нового литературного направления...
Поэт всегда выглядел крепким и ни разу не постарел, но в последние годы часто болел. При этом никогда не отходил от активной литературной жизни. И писал до последних дней – стихи, простенькие газетные статьи и изящные, мудрые исследования. Умер в 50 лет от воспаления лёгких. У последней книги, вышедшей в день похорон, тоже говорящее название (и тоже на любимом латинском) – «Mea» («Спеши!») – как напутствие всем остающимся жить.
Брюсов Валерий. Это – я
(из книги «Шедевры»)
В годы — дни (вечный труд!) переплавливать
В сплав — часы, серебро в глубину!
Что ж мы памяти жадной?
не вплавь ли звать
Чрез остывшую лаву минут?
Сны цветные ребёнка задорного
Молот жизни в сталь строф претворил,
Но туманом явь далей задёрнуло, —
Голубым, где был перл и берилл.
Что нам видеть, пловцам, с того берега?
Шаткий очерк родного холма!
Взятый скарб разбирать или бережно
Повторять, что скопила молва!
Мы ли там, иль не мы? каждым атомом
Мы — иные, в теченьи река!
Губы юноши вечером матовым
Не воскреснут в устах старика!
Сплав, пылав, остывает…
Но, с гор вода, —
Годы, дни, жизнь, и, ужас тая,
В шелест книг, в тишь лесов,
в рокот города,
Выкрик детской мечты: это — я!
1897
Комментариев нет:
Отправить комментарий