Александровский Степан (1842-1906). Портрет поэта Ф.И.Тютчева. 1876 (По заказу П.М.Третьякова).
Всеволод Рождественский.
Тютчев на прогулке
Скрипучий голос, старчески глухой,
Тугие складки клетчатого пледа,
Очки и взгляд, где горьких дум отстой
Приправлен острословьем домоседа.
Прозрачная костлявая рука
Легла на набалдашнике тяжёлом,
А седина, подобие венка,
Сквозит уже ненужным ореолом.
Но кто же он? Философ? Дипломат?
Сенека петербургского салона?
Иль камергер,
что в царскосельский сад
Спустился по ступенькам Камерона?
Подёрнут рябью озера изгиб,
Кружится лист,
прохладен воздух синий.
Среди подагрой искривлённых лип
Покорно стынут голые богини.
В сырой, отяжелевшей тишине
На озере, уже в туман одетом,
Мечети призрак, словно в полусне,
Струится одиноким минаретом.
«Нет, всё не то». Славянство и Босфор.
Писать царям стихи и наставленья,
Когда в ветвях распахнутый простор,
А из Европы слышен запах тленья!
Менять язык, друзей и города,
Всю жизнь спешить,
чтоб сердце задыхалось.
Шутить, блистать и чувствовать всегда,
Что ночь растёт, что шевелится хаос.
О, за один усталый женский взгляд,
Измученный вседневной клеветою
И всё-таки сияющий, он рад
Отдать всю жизнь — наперекор покою.
Чтоб только не томиться этим сном,
Который мы, не ведая названья,
В ночном бреду сомнительно зовём
Возвышенной стыдливостью страданья.
Непрочен мир! Всем надоевший гость,
Он у огня сидеть уже не вправе.
Пора домой. И старческая трость
Вонзается в сырой, холодный гравий.
Скрипят шаги, бессвязна листьев речь,
Подагра подбирается к коленям.
И серый плед, спускающийся с плеч,
Метёт листы по каменным ступеням.
1938
Комментариев нет:
Отправить комментарий