Всякую - а не только прустовскую - автобиографию можно назвать искус-ством наглядного подсознания. Инте-ресной её делает не искренность и достоверность, а резонанс прошлого с настоящим, придающий любому воспо-минанию аромат подлинности и при-вкус счастья. Придумать ведь вообще ничего нельзя. Но и факт – ещё не реальность: она обретается в рефлек-сии.
– «Действительность создаётся только в памяти, – писал Пруст в «В поисках утраченного времени», – цветы, кото-рые я вижу сегодня в первый раз, не кажутся мне настоящими».
Пруст разработал бесценный метод обращения с памятью. Прежде всего, учит он, мы должны отделить прошлое от настоящего. Ведь до тех пор, пока вчера питает сегодня, оно сливается с ним. Чтобы вспомнить, надо забыть: «Истинный рай – потерянный рай». Зияние между пропавшим и найден-ным образует паузу жизни. Она нужна, чтобы отделить опыт от памяти – то, что было и сплыло, от того, что было и осталось.
Итак, делаем вывод из чтения Пруста, память – искусство, Мнемозина – мать муз, и счастье – в пережитом, наслади-ться которым мы можем, прибавив к испытанному осознанное. Стереоско-пическое зрение, позволяющее про-жить каждый день дважды, создаёт эф-фект резонанса. По Прусту воспомина-ние – не фотография момента, а сам момент с приросшими к нему впечатле-ниями. И подлинной является лишь та память, что представляет нам объект воспоминания – «высветленный до самой глубины». Писатель – искусный читатель своей жизни. И в этом состоит единственное призвание литературы, во всяком случае, той, что претвори-лась в семитомный шедевр Пруста.
Подобную книгу каждый носит в себе. Ведь жизнь – это «книга, написанная иносказательными знаками, начертан-ными не нами». Наше в ней – «лишь то, что мы сами извлекаем из мрака, и то, чего не знают другие». Подходящими не только писателям, но и читателям словами, Пруст предлагает оправдание любой и всякой жизни. Чтобы она не прошла зря, мы должны увидеть в жизни книгу и прочитать ее, расшифро-вав «до последнего знака». Не удиви-тельно, что роман Пруста получился многотомным; не странно, что в нём так редки абзацы; понятно, почему предложения в книге столь устрашаю-щей длины. Одно вытянулось – если поставить слова в одну строчку – на четыре метра.
Комментариев нет:
Отправить комментарий