ЭПИГРАММЫ В ЖИЗНИ ДОСТОЕВСКОГО

Из эпиграмм на Достоевского известно злое стихотворение Некрасова, напи-санное им в соавторстве с Тургеневым:

Витязь горестной фигуры,

Д[остоевск]ий милый пыщ,

На носу литературы

Рдеешь ты как новый прыщ.

Хоть ты юный литератор,

Но в восторг уж всех поверг,

Тебя знает император,

Уважает Лейхтенберг.

За тобой султан турецкий

Скоро вышлет визирей.

Но когда на раут светский,

Перед сонмище князей,

Ставши мифом и вопросом,

Пал чухонскою звездой

И моргнул курносым носом

Перед русой красотой,

Так трагически недвижно

Ты смотрел на сей предмет

И чуть-чуть скоропостижно

Не погиб во цвете лет.

С высоты такой завидной,

Слух к мольбе моей склоня,

Брось свой взор пепеловидный,

Брось, великий, на меня!

Ради будущих хвалений

(Крайность, видишь, велика)

Из неизданных творений

Удели не "Двойника".

Буду нянчиться с тобою,

Поступлю я, как подлец,

Обведу тебя каймою,

Помещу тебя в конец. 

Январь, 1846

Как будто ещё совсем недавно Некра-сов был сильно расположен к молодо-му начинающему таланту, напечатав первое произведение Достоевского в своём журнале, но затем их пути разо-шлись...

И вряд ли Достоевский, прочитав эти стихи, легко и скоро смог забыть нане-сённую ему обиду.

В сборнике "Русская эпиграмма" (М., 1990) нашлись ещё две, относящиеся к Достоевскому. Одна принадлежит поэ-ту-сатирику, искровцу Дмитрию Минае-ву. Эпиграмма не на писателя, а на его роман "Идиот":

У тебя, бедняк, в кармане

Грош в почёте – и в большом,

А в затейливом романе

Миллионы нипочём.

Холод терпим мы, славяне,

В доме месяц не один.

А в причудливом романе

Топят деньгами камин.

От Невы и до Кубани

Идиотов жалок век,

"Идиот" же в том романе

Самый умный человек.

Автор другой эпиграммы – сам Досто-евский, написавший эпиграмму на Лес-кова:

Описывать всё сплошь одних попов,

По-моему, и скучно и не в моде;

Теперь ты пишешь в захудалом роде, –

Не провались, Л[еск]ов.

В романах Достоевского мы тоже нахо-дим образы священнослужителей, но у них с Н.Лесковым совершенно разные отношение и подход к их изображению. И то, как это делал Лесков, было совер- шенно неприемлемо и не принималось Достоевским, что видно и в эпиграмме.