Одолевая труд высокий
Всем напряженьем слабых сил,
Сегодня пушкинские строки
Я, осмелев, переводил.
Я погружался с головою
В кипенье лавы огневое,
В кристально-свежую струю.
Гигант мне задавал загадки
И рифму бедную мою
Клал то и дело на лопатки…
Но всё ж я ощущал сквозь труд,
Как мыслей мускулы растут.
«С незапамятных пор, мой идеал был — Пушкин... я был прекрасно обманут им, мне казалось, что на земле существуют лишь два великих народа – калмыцкий и рус- ский, ибо как же можно было не поверить этому, когда так гордо звуча-ли в моих ушах – «И друг степей кал-мык…», «Прощай, любезная калмычка», «Упал с калмыцкого коня...». Однако разочарования не наступло, ибо для Пушкина не было больших и малых народов. Он не искал любви больших народов, пренебрегая любовью малых»
(«Страницы биографии»)
П у ш к и н
Да как же он, стремясь к великой цели,
Во весь размах своих могучих крыл,
Вдруг предрассудку века уступил
И оборвал до срока на дуэли
Жизнь, важную для нас,
для всех вокруг?.. –
Спросил меня поэт, мой юный друг.
И правда, ради пользы всей земли,
Искусства соблюдая интересы,
Не лучше ль было разрешить Дантесу
Пятнать прекрасный облик Натали,
Простить ему всю низость,
все бесчестье
И пренебречь своею личной местью?..
А то ещё и жалобу подать,
Упечь врага ну... на пятнадцать суток,
А самому за этот промежуток
Стихи о чести начертать в тетрадь,
Чтобы нехватка жизненной отваги
Восполнилась хотя бы на бумаге?
Да, мудрый Пушкин видел их насквозь.
Он знал: ничтожны эти человечки,
Он изучил коварство их и злость
И всё ж пришёл на берег Чёрной речки – Сразить врага
иль бездыханным пасть...
Так честь велела. Так велела страсть.
Он, как гривастый африканский лев,
Пустыню потрясавший громом рыка,
Был полон жаждой мщения великой
И не пытался усмирить свой гнев.
Жандармы, царь, повадки их шакальи
Пред ним в едином образе предстали.
И мог ли он, в ком клокотала кровь,
Благоразумно сберегать свой гений,
Предать себя, предать свою любовь,
Чтоб удлинить собранье сочинений?
Чтоб к бронзе прирастить ещё вершок,
От мщенья отказаться?.. Нет, не мог!
Да, он поэт, велик и потому,
Что высшей совести и страсти цельной
Был верен неизменно, безраздельно,
И это не перечило уму,
Что он, премудрый, взрывчат был,
как порох...
Вот почему тебе и мне он – дорог!
Любовь его, как солнечный восход,
Воображенье согревает наше.
И тот, кто сомневается в Наташе, –
Не сторону ль Дантеса он берёт?..
Ведь Пушкин верил ей, идя к барьеру...
Кто ж смеет посягать на эту веру?..
Мой юный друг, и я скорблю о том,
Что страшная
свершилась катастрофа...
Хотел бы я, раскрыв любимый том,
Увидеть там нечитаные строфы
И знать, что Пушкин дожил до седин –
Счастливый муж,
спокойный семьянин...
И всё ж пред миром Пушкин не в долгу.
Суровым судьям я его не выдам!
Нет, гения винить я не могу,
Что он, земным подверженный обидам,
Метался и страдал куда лютей,
Чем ты да я, чем тьма других людей...
Он пал в борьбе
с тупой жестокой силой,
И смерть его – поверь! –
прошла не зря:
Она для нас навек соединила
Чеканный ямб с бесстрашьем бунтаря – Затем, что слиты и друг в друга впеты
Стихи поэта и судьба поэта.
«"И обходя моря и земли, глаголом жги сердца людей", – он походил не на ясновид-ца XIX века, а на пророка, который в XX веке облетел на косми- ческом корабле нашу землю и почув-ствовал, что все люди – дети Земли. Вот почему Пушкин один из тех вели-чайших поэтов, которые даются истори-ей и временем не на один век и не в большом количестве. А если говорить точнее — двух Пушкиных быть не мо-жет, ибо нет двух миров, а тот един-ственный мир, который есть, вобрал в себя и выразил его неповторимыми единственными стихами – пушкински-ми...».
(О стихотворении Пушкина "Пророк")
Комментариев нет:
Отправить комментарий