ТОНКИЙ ЛИРИК, ВИРТУОЗ СТИХА... ЛЬВУ МЕЮ – 200 ЛЕТ

Лев Мей. Колыбельная песня

Баю-баюшки-баю,

Баю Оленьку мою!

Что на зорьке-на заре,

О весенней о поре,

Пташки божии поют,

В тёмном лесе гнёзда вьют.

Соловейка-соловей,

Ты гнезда себе не вей:

Прилетай ты в наш садок, —

Под высокий теремок.

Под кусточком попорхать,

Спелых ягод поклевать,

Солнцем крылышки пригреть,

Оле песенку пропеть.

Баю-баюшки-баю,

Баю Оленьку мою!

1849 (?)

Сегодня исполнилось 200 лет со дня рождения Льва Александровича Мея (1822-1862). В русскую поэзию Лев Мей вошёл как тонкий лирик, виртуоз стиха и талантливый переводчик. Сегодня поэта Мея, к сожалению, не часто вспо-минают, он не входит в школьную про-грамму. Я тоже не смогла вспомнить наизусть ни одной его строчки, как по-мнятся, например, стихи других поэтов его времени.

Творческая позиция поэта определя-лась уходом в историческое прошлое либо в мир личных чувств. Впрочем, Мея-разночинца и современность тоже интересовала, и демократическим мотивам некрасовской школы он не был чужд. Очень много лирических стихотворений Льва Мея, положенных на музыку крупными русскими компо-зиторами, стали известными роман-сами. А исторические драмы Льва Мея положены в основу знаменитых опер Римского-Корсакова "Царская невеста" и "Псковитянка".

Тема вольного Новгорода была очень популярна у современников Льва Мея. Интерес к новгородской истории не обошёл стороной и его самого. Поля Новгородской летописи, одолженной у знакомого, были исписаны заметками вдумчивого читателя Мея. Впечатления от древнего текста потом отразились в произведениях зрелого творчества – «Волхв» и «Александр Невский».

Но самым известным на новгородскую тему стало юношеское стихотворение Л.Мея «Вечевой колокол». Оно написа-но 17-летним поэтом, тогда воспитан-ником Царскосельского лицея. А опуб-ликовано Герценом и Огарёвым в Лондоне, в альманахе «Голоса из России» в 1856 году, ещё при жизни поэта.

Это песня вечевого набатного колоко-ла, который прощается с любезным новгородским отечеством перед ссыл-кой в Москву. С последней просьбой обращается колокол к Волхову: 

«Слушай… нынче, старый друг мой, 

по тебе я поплыву,

Царь Иван меня отвозит 

во враждебную Москву.

Собери скорей все волны, 

все валуны, все струи –

Разнеси в осколки, в щепки 

ты московские ладьи,

А меня на дне песчаном 

синих вод твоих сокрой

И звони в меня почаще 

серебристою волной:

– Может быть, из вод глубоких, 

вдруг услыша голос мой,

И за вольность, и за вече 

встанет город наш родной».

Над рекою, над пенистым Волховом,

На широкой Вадимовой площади,

Заунывно гудит-поёт колокол;

Волхов плещет и бьётся и пенится

О ладьи москвитян острогрудые,

А на чистой лазури, в поднебесье,

Главы храмов святых, белокаменных

Золотистыми слёзками светятся.