«ЯЗЫК ЛЮБВИ, ЦВЕТОВ, НОЧНЫХ ЛУЧЕЙ...»

***

Шёпот, робкое дыханье,

Трели соловья,

Серебро и колыханье

Сонного ручья.

Свет ночной, ночные тени,

Тени без конца,

Ряд волшебных изменений

Милого лица,

В дымных тучках пурпур розы,

Отблеск янтаря,

И лобзания, и слёзы,

И заря, заря!..

1850

Это знаменитое стихотворение посвя-щено первой возлюбленной А.А. Фета Марии Лазич. Многие исследователи считают, что встреча с этой удивитель-ной девушкой была главной в жизни поэта и именно благодаря ей появи-лась очень тонкая по интонации любо-вная лирика Фета.

Закончив университет в Москве, Фет, в надежде вернуть себе дворянский ти-тул, пошёл служить в армию. Гарнизон, где он служил, стоял под Херсоном. Здесь он и познакомился с дочерью отставного генерала 22-летней Марией, любившей поэзию и хорошо знакомой с творчеством Фета.

Но Мария была бесприданницей. И несмотря на сильные взаимные чувст-ва, Фет так и не решился жениться на ней. Свои сомнения по поводу женить-бы он объяснял так: «Я ясно понимаю, что жениться офицеру, получающему 300 рублей, без дому, на девушке без состояния значит необдуманно и недо-бросовестно брать на себя клятвенное обещание, которого не в состоянии вы-полнить».

Спустя два года после знакомства с Фетом девушка трагически погибла: на ней загорелось кисейное платье. Ги-бель Марии перечеркнула всю преж-нюю жизнь поэта и придала трагичес-кое звучание его поэзии. Это был уже совсем другой Фет. Он понял, что поте-рял счастье своей жизни и в течение последующих сорока лет будет посвя-щать стихи своей возлюбленной. 

Спустя семь лет после трагедии поэт женился на дочери богатого купца – Марии Боткиной. Потом он всё приоб-рёл: стал богатым помещиком, помест-ным дворянином, камергером импера-торского двора. Но всю оставшуюся жизнь Фет мучился тем, что оставил Лазич, и винил себя в её смерти.

Мы же теперь понимаем: не будь Ма-рии Лазич – не было бы того Фета, ко-торый навсегда остался в русской поэ-зии.

***

Ты отстрадала, я ещё страдаю,

Сомнением мне суждено дышать,

И трепещу, и сердцем избегаю

Искать того, чего нельзя понять.

А был рассвет! Я помню, вспоминаю

Язык любви, цветов, ночных лучей. –

Как не цвести всевидящему маю

При отблеске родном таких очей!

Очей тех нет — 

и мне не страшны гробы,

Завидно мне безмолвие твоё,

И, не судя ни тупости, ни злобы,

Скорей, скорей в твоё небытиё!

1878