Ходасевича, кроме того, что он был по-этом, переводчиком, критиком, мемуа-ристом, представляют ещё и профес-сиональным виднейшим пушкинистом Русского Зарубежья, который всю жизнь занимался биографией Пушкина и кропотливым исследованием пуш-кинского творчества. У Ирины Сурат есть даже работа «Пушкинист Владис-лав Ходасевич», в которой она, в част-ности, пишет:
«Вряд ли можно назвать хоть одного большого русского поэта, который, не был бы так или иначе связан с Пушки-ным.
И всё же когда речь идёт о Владиславе Ходасевиче, перед нами случай осо-бых, глубинных, почти мистических от-ношений, определяемых лаконичной набоковской формулой: “Пушкин вхо-дил в его кровь”.
А Владимир Вейдле, друг и исследова-тель Ходасевича, в давней работе о его поэзии, не потерявшей и сегодня свое-го значения, писал об этом: “Как Хода-севич связан с Пушкиным, так он не связан ни с каким другим русским поэ-том, и так с Пушкиным не связан ника-кой другой русский поэт”».
«Весёлое имя» Пушкин стало для Хода-севича в изгнании (как для других эми-грантов) русским паролем для посвя-щённых. Ещё в 1921 году он писал:
«…это мы уславливаемся, каким име-нем нам аукаться, как нам перекли-каться в надвигающемся мраке». Это была попытка пережить революцию – Пушкиным. После эмиграции гибель России и вынужденная вечная разлука с ней воспринимались краем бездны. Катастрофа усиливалась ещё и надви-гающимися военными испытаниями, которые уже волновали мир.
В 1937 году к 100-летней годовщине смерти великого русского поэта Хода-севич объединил свои многочисленные пушкинские работы в книге «О Пушки-не», вышедшей в берлинском издатель-стве «Петрополис».
В 1994 году в Москве вышел сборник «Венок Пушкину: из поэзии первой эмиграции», в который вошло пять стихотворений Ходасевича, посвящён-ных Пушкину. В одном из них поэт вспо-минает о своих польских по отцу кор-нях и говорит о восьмитомном собра-нии сочинений Пушкина (издание Суво-рина), которое в эмиграции олицетво-ряло для него родину:
***
Я родился в Москве. Я дыма
Над польской кровлей не видал,
И ладанки с землёй родимой
Мне мой отец не завещал.
России – пасынок, а Польше –
Не знаю сам, кто Польше я.
Но: восемь томиков, не больше, –
И в них вся родина моя.
Вам – под ярмо ль подставить выю
Иль жить в изгнании, в тоске.
А я с собой свою Россию
В дорожном уношу мешке.
Вам нужен прах отчизны грубый,
А я где б ни был – шепчут мне
Арапские святые губы
О небывалой стороне.
25.04.1923
Комментариев нет:
Отправить комментарий