ПЕСТЕЛЬ, ПОЭТ И АННА

Пушкиниана Энгеля Насибулина 

(01.1934 – 03.06.2020)

В марте 1965 года Давид Самойлов  на-писал одно из лучших своих произведе-ний «Пестель, поэт и Анна». Его называ-ют шедевром исторической поэзии.

Стихотворение основано на дневнико-вой кишинёвской записи А.С. Пушкина от 9 апреля 1821 года о его встрече с будущим "русским Брутом" П.И.Песте-лем: «Утро провёл с Пестелем; умный человек во всём смысле этого слова. Mon coeur est materialiste [Сердцем я материалист], говорит он, mais ma raison s’y refuse [но мой разум этому противится]. Мы с ним имели разговор метафизический, политический, нрав-ственный и проч. Он один из самых оригинальных умов, которых я знаю».

"Визитная карточка" Давида Самойлова – реконструкция в стихах пушкинского мышления. "Попробуй-ка подумать за Пушкина!" – записывает Самойлов в дневнике. Он создаёт свою версию спо-ра поэта и заговорщика. Спор идёт о путях достижения общественного блага и как они соотносятся с современными героям российскими реалиями.

Борьба двух точек зрения – революция или реформа – всегда была актуальна в нашей стране, вплоть до  сегодняш-них дней, когда мы живём в другое вре-мя и в другой стране, но по-прежнему вынуждены отвечать на возражения тех, кто считает возможным достигнуть процветания страны «милостями свер-ху», надеется на «доброго национально-го лидера» или на дальнейшее «разви-тие капитализма в России», которое превратит его в цивилизованный и гу-манный строй. 

Третья участница спора предстаёт пе-ред читателем только через пушкин-ское восприятие. В Дневнике Пушкина её нет. Но Самойлов вводит эту линию в стихи, в политический диалог героев. Она придает всему стихотворению ве-сенний лирический колорит.

Давая выразительную характеристику Пушкину и Пестелю, автор показывает различное восприятие и постижение жизни поэтом и политиком. Пестель по-стигает её разумом. Пушкин – сердцем. При этом понимает грядущую перспек-тиву и не может не выбрать свободу творчества вместе с политической свободой. 

Пестель, поэт и Анна

Там Анна пела с самого утра

И что-то шила или вышивала.

И песня, долетая со двора,

Ему невольно сердце волновала.

А Пестель думал: «Ах, как он рассеян!

Как на иголках! Мог бы хоть присесть!

Но, впрочем, что-то есть в нём, 

что-то есть.

И молод. И не станет фарисеем».

Он думал: «И, конечно, расцветёт

Его талант, при должном направленье,

Когда себе Россия обретёт

Свободу и достойное правленье».

– Позвольте мне чубук, я закурю.

– Пожалуйте огня.

– Благодарю.

А Пушкин думал: «Он весьма умён

И крепок духом. Видно, метит в Бруты.

Но времена для брутов слишком круты.

И не из брутов ли Наполеон?»

Шёл разговор о равенстве сословий.

– Как всех равнять? Народы так бедны, – Заметил Пушкин,– что и в наши дни

Для равенства достойных нет условий.

И потому дворянства назначенье –

Хранить народа честь и просвещенье.

– О, да,– ответил Пестель,– если трон

Находится в стране в руках деспота,

Тогда дворянства первая забота

Сменить основы власти и закон.

– Увы,– ответил Пушкин,– тех основ

Не пожалеет разве Пугачёв…

– Мужицкий бунт бессмыслен…– 

За окном

Не умолкая распевала Анна.

И пахнул двор соседа-молдавана

Бараньей шкурой, хлевом и вином.

День наполнялся нежной синевой,

Как вёдра из бездонного колодца.

И голос был высок: вот-вот сорвётся.

А Пушкин думал: «Анна! Боже мой!»

– Но, не борясь, мы потакаем злу, –

Заметил Пестель,– бережём тиранство.

– Ах, русское тиранство –дилетантство,

Я бы учил тиранов ремеслу, –

Ответил Пушкин.

«Что за резвый ум, – Подумал Пестель, – столько наблюдений

И мало основательных идей».

– Но тупость рабства сокрушает гений!

– В политике кто гений, тот – злодей, –

Ответил Пушкин. Впрочем, разговор

Был славный. Говорили о Ликурге,

И о Солоне, и о Петербурге,

И что Россия рвётся на простор.

Об Азии, Кавказе и о Данте,

И о движенье князя Ипсиланти.

Заговорили о любви.

– Она, – Заметил Пушкин,– 

с вашей точки зренья

Полезна лишь для граждан умноженья

И, значит, тоже в рамки введена. –

Тут Пестель улыбнулся.

– Я душой Матерьялист, 

но протестует разум. –

С улыбкой он казался светлоглазым.

И Пушкин вдруг подумал: 

«В этом соль!»

Они простились. Пестель уходил

По улице разъезженной и грязной,

И Александр, разнеженный и праздный,

Рассеянно в окно за ним следил.

Шёл русский Брут. Глядел вослед ему

Российский гений 

с грустью без причины.

Деревья, как зелёные кувшины,

Хранили утра хлад и синеву.

Он эту фразу записал в дневник –

О разуме и сердце. Лоб наморщив,

Сказал себе: «Он тоже заговорщик.

И некуда податься, кроме них».

В соседний двор вползла каруца цугом,

Залаял пёс. На воздухе упругом

Качались ветки, полные листвой.

Стоял апрель. И жизнь была желанна.

Он вновь услышал – распевает Анна.

И задохнулся:

«Анна! Боже мой!»

1965

#ЭнгельНасибулин (01.1934 – 03.06.2020)