ДРУГУ-СТИХОТВОРЦУ

Давид Самойлов 

Два стихотворения – "Другу-стихотвор-цу" Давида Самойлова и совершенно пронзительное "Мундиры, ментики, на-шивки, эполеты..." Юрия Левитанского – это поэтический диалог поэтов-свер-стников о соотношении возраста поэта и уровня его поэтического мастерства, об особенностях отношения к миру и собственному творчеству. Два поэта предлагают в своих стихах очень раз-ные решения, но, тем не менее, что-то, по-моему, гораздо большее их роднит. И это не только фронтовая юность.

Давид Самойлов. Другу-стихотворцу

                                               Ю.Л.

Всё, братец, мельтешим, 

всё ищем в "Литгазете" –

Не то чтоб похвалы, а всё ж и похвалы!

Но исподволь уже отцами стали дети,

И юный внук 

стихи строчит из-под полы.

 

Их надобно признать. 

И надо потесниться.

Пора умерить пыл и прикусить язык.

Пускай лукавый лавр 

примерит ученица

И, дурней веселя, гарцует ученик!

 

Забудь, что знаешь, всё! 

Иному поколенью

Дано себя познать 

и тратить свой запал,

А мы уже прошли 

сквозь белое каленье,

Теперь пора остыть и обрести закал.

 

Довольно нам ходить отсюда и досюда!

А сбиться! 

А прервать на полуслове речь!

Лениться. 

Но зато пусть хватит нам досуга,

Чтоб сильных пожалеть, 

а слабых уберечь.

 

Теперь пора узнать о тучах и озёрах,

О рощах, где полно тяжеловесных крон,

А также о душе, что чует вещий шорох,

И ветер для неё -- дыхание времён.

 

Теперь пора узнать про облака и тучи,

Про их могучий лёт неведомо куда,

Знать, что не спит душа, 

ночного зверя чутче,

В заботах своего бессонного труда.

 

А что есть труд души, 

мой милый стихотворец?

Не легковесный пар 

и не бесплотный дым.

Я бы сравнил его 

с работою затворниц,

Которым суждено 

не покидать твердынь.

 

Зато, когда в садах 

слетает лист кленовый,

Чей светлый силуэт 

похож на древний храм,

В тумане различим 

волненье жизни новой,

Движенье кораблей, 

перемещенье хмар.

 

И ночью, обратясь лицом 

к звездам вселенной,

Без страха пустоту 

99увидим над собой,

Где, заполняя слух 

бессонницы блаженной,

Шумит, шумит, шумит, 

шумит морской прибой.

1978

Юрий Левитанский

***

                                   Давиду Самойлову

Мундиры, ментики, 

нашивки, эполеты.

А век так короток — 

господь не приведи.

Мальчишки, умницы, 

российские поэты,

провидцы в двадцать 

и пророки к тридцати.

Мы всё их старше 

год от года, час от часа,

живём, на том себя 

с неловкостью ловя,

что нам те гении 

российского Парнаса

уже по возрасту 

годятся в сыновья.

Как первый гром 

над поредевшими лесами,

как элегическая майская гроза,

звенят над нашими с тобою голосами

почти мальчишеские эти голоса.

Ах, танец бальный, 

отголосок погребальный.

Посмертной маски 

полудетские черты.

Гусар, поручик, 

дерзкий юноша опальный,

с мятежным демоном 

сходившийся на ты.

Каким же ветром 

обдиралась эта кожа,

какое пламя видел он, 

какую тьму,

чтоб, словно жизнь 

безмерно долгую итожа,

в конце сказать — 

"и зло наскучило ему"!

Не долгожители, 

не баловни фортуны —

провидцы смолоду, 

пророки искони...

Мы всё их старше, 

а они всё так же юны,

и нету судей у нас 

выше, чем они.

[1981]