Николай Соколов. Портрет Маяковского
Мама и убитый немцами вечер
По чёрным улицам белые матери
судорожно простёрлись,
как по гробу глазет.
Вплакались в орущих
о побитом неприятеле:
"Ах, закройте, закройте глаза газет!"
Письмо.
Мама, громче!
Дым.
Дым.
Дым ещё!
Что вы мямлите, мама, мне?
Видите –
весь воздух вымощен
громыхающим под ядрами камнем!
Ма - а - а - ма!
Сейчас притащили израненный вечер.
Крепился долго,
кургузый,
шершавый,
и вдруг, -
надломивши тучные плечи,
расплакался, бедный, на шее Варшавы.
Звёзды в платочках
из синего ситца визжали:
"Убит,
дорогой,
дорогой мой!"
И глаз новолуния страшно косится
на мёртвый кулак с зажатой обоймой.
Сбежались смотреть литовские села,
как, поцелуем в обрубок вкована,
слезя золотые глаза костёлов,
пальцы улиц ломала Ковна.
А вечер кричит,
безногий,
безрукий,
"Неправда,
я ещё могу-с –
хе! –
выбряцав шпоры в горящей мазурке,
выкрутить русый ус!"
Звонок.
Что вы,
мама?
Белая, белая, как на гробе глазет.
"Оставьте!
О нём это,
об убитом, телеграмма.
Ах, закройте,
закройте глаза газет!"
1914
Комментариев нет:
Отправить комментарий