Мы знаем русских поэтов, пришедших в поэзию после серьёзных занятий музы-кой. Андрей Белый, Борис Пастернак, Марина Цветаева были в юности пода- ющими очень большие надежды пиани-стами. У Осипа Мандельштама подоб-ного опыта не было, тем не менее в му-зыке Мандельштам был у себя дома.
Известно, что мать его была учителем музыки. Возможно, в детстве она с ним и занималась. Во всяком случае, не мо-гла не передать сыну своей любви к му-зыкальному искусству.
Мы сегодня увидали
Городок внутри рояля.
Целый город костяной
Молотки стоят горой.
Блещут струны жаром солнца,
Всюду мягкие суконца,
Что ни улица – струна
В этом городе видна.
Наверняка Мандельштам в этих стихах воскрешает собственное детское любо-пытство к тому, что скрыто внутри "чёр-ного лакированного метеора, упавшего с неба", как поэт назвал в «Египетской марке» кабинетный рояль "Миньон", стоявший в родительском доме.
Мандельштам страстно любил музыку, но никогда в этом не признавался. Как рассказывал композитор Артур Лурье,
«У него было к музыке какое-то цело-мудренное отношение, глубоко им скрываемое. Иногда он приходил ко мне поздно вечером и по тому, как он быстрее обычного бегал по комнате, ероша волосы и улыбаясь, но ничего не говоря,и по особенному блеску его глаз я догадывался, что с ним произошло что-нибудь "музыкальное". На мои рас-спросы он сперва не отвечал, но под конец признавался, что был в концерте. Дальше этого признания Мандельштам на эту тему не распространялся. Но по-том неожиданно появлялись его стихи, насыщенные музыкальным вдохнове-нием».
Все музыкальные впечатления поэта, отразившиеся в стихах и прозе, собрал Борис Аронович Кац (музыковед, лите-ратуровед, культуролог, пушкинист и мандельштамовед) в книге «Полон му-зыки, музы и муки...», вышедшей в Ле-нинградском отделении издательства «Советский композитор" в год 100-ле-тия Осипа Мандельштама.
Концерт на вокзале
Нельзя дышать,
и твердь кишит червями,
И ни одна звезда не говорит,
Но, видит Бог, есть музыка над нами,
Дрожит вокзал от пенья Аонид,
И снова, паровозными свистками
Разорванный, скрипичный воздух слит.
Огромный парк.
Вокзала шар стеклянный.
Железный мир опять заворожён.
На звучный пир в элизиум туманный
Торжественно уносится вагон:
Павлиний крик и рокот фортепьянный.
Я опоздал. Мне страшно. Это — сон.
И я вхожу в стеклянный лес вокзала,
Скрипичный строй в смятеньи и слезах.
Ночного хора дикое начало
И запах роз в гниющих парниках —
Где под стеклянным небом ночевала
Родная тень в кочующих толпах...
И мнится мне: весь в музыке и пене,
Железный мир так нищенски дрожит.
В стеклянные я упираюсь сени.
Горячий пар зрачки смычков слепит.
Куда же ты? На тризне милой тени
В последний раз нам музыка звучит!
1921
Комментариев нет:
Отправить комментарий