УСАДЬБА В МУРАНОВО

Усадьба в Мураново. Начиная с 1826 года (год женитьбы) Е.Баратынский проводил здесь каждое лето

Сегодня известны два мемориальных места, связанных с именем Е.А. Баратынского: подмосковное Мураново, известное больше как музей Ф.И. Тютчева, и Дом-музей Е.А.Баратынского в Казани (а хотелось бы и возрождения родового гнезда на Тамбовщине – родине поэта). 

Обе существующие по сей день усадьбы перешли в наследство семье Баратынского после смерти тестя Л.Н. Энгельгардта. 

Уйдя в частную жизнь, Баратынский живёт то в Москве, то в Мураново, то в Казани. Много занимается хозяйством. И если почитать его переписку 30-40-х годов, то создаётся впечатление о нём как о рачительном хозяине и заботливом отце.

В Мураново по собственным чертежам Баратынский построил дом для своей семьи, который сохранился, завёл лесопилку, переоборудовал мельницу, насадил новый лес.

Мураново принадлежало трём-четырём поколениям практически одной семьи. Третьими владельцами усадьбы после Энгельгардтов и Баратынских стали Путяты. Младшую сестру своей жены Е.Баратынский выдал замуж за своего близкого друга – литератора Н.В.Путяту. 

У них родилась дочь, которая в будущем стала женой сына Ф.И.Тютчева. Он-то и принял решение увековечить память отца, и в 1920 году Лениным был подписан документ о создании здесь мемориального Музея Ф.И.Тютчева. 

Стихи, в которых Е.Баратынский с душевной теплотой и документальной точностью отобразил мурановский пейзаж.

***

Есть милая страна, есть угол на земле,

Куда, где б ни были: средь буйственного стана,

В садах Армидиных, на быстром корабле,

Браздящем весело равнины океана,

Всегда уносимся мы думою своей,

Где, чужды низменных страстей,

Житейским подвигам предел мы назначаем,

Где мир надеемся забыть когда-нибудь

И вежды старые сомкнуть

Последним, вечным сном желаем.

________________

Я помню ясный, чистый пруд;

Под сению берёз ветвистых,

Средь мирных вод его три острова цветут;

Светлея нивами меж рощ своих волнистых,

За ним встаёт гора, пред ним в кустах шумит

И брызжет мельница. Деревня, луг широкой,

А там счастливый дом… туда душа летит,

Там не хладел бы я и в старости глубокой!

Там сердце томное, больное обрело

Ответ на всё, что в нём горело,

И снова для любви, для дружбы расцвело

И счастье вновь уразумело.

Зачем же томный вздох и слёзы на глазах?

Она, с болезненным румянцем на щеках,

Она, которой нет, мелькнула предо мною.

Почий, почий легко под дёрном гробовым:

Воспоминанием живым

Не разлучимся мы с тобою!

Мы плачем… но прости! Печаль любви сладка,

Отрадны слёзы сожаленья!

Не то холодная, суровая тоска,

Сухая скорбь разуверенья.

1832